Кондратенко Роман Исидорович

Знаменитый защитник Порт-Артура (1857-1904). Высшее образование получил в академиях инженерной и генерального штаба. Прослужив некоторое время по инженерному ведомству, в 1895 году получил полк, а перед войной - 7-ю Восточно-Сибирскую стрелковую бригаду в Порт-Артуре. Состоя начальником обороны всего сухопутного фронта крепости, он закончил многие ее сооружения. 17 июля началась осада крепости. Кондратенко проводил целые дни на угрожаемых пунктах, руководя обороной, поднимая дух гарнизона, вселяя в него уверенность в успехе обороны. По мысли Кондратенко, к отражению штурмов были применены ручные гранаты, а особая комиссия изготовляла противоштурмовые средства. 2 декабря 1904 года разорвавшимся в каземате снарядом Кондратенко был убит. Отличительным свойством Кондратенко было умение воздействовать на дух войск, что рельефно сказалось при отражении нескольких штурмов, когда никто не надеялся уже на успех; он связал сухопутные и морские войска в одно целое, умело направляя их к дружной, совместной работе. Память Кондратенко увековечена присвоением его имени 25-му Восточно-Сибирскому стрелковому полку и минному крейсеру, а равно учреждением премий и стипендий. Петербургская городская дума наименовала одно из городских начальных училищ «в память Романа Исидоровича Кондратенко» - См. Овчинников « «Народный герой Роман Исидорович Кондратенко»; Миткевич и Дубенский «Роман Исидорович Кондратенко»

Рожественский Зиновий Петрович

Русский моряк, вице-адмирал. Родился в 1848 году. Участвовал в турецкой войне 1877 - 78 годов. В 1903 - 04 годах исполнял должность начальника главного морского штаба. В 1904 году назначен командующим 2-й эскадрой Тихоокеанского флота, отправлявшейся на Дальний Восток. 2 октября Р. вышел с эскадрой из Либавы. Близ Гулля, на Доггерской мели, 8 октября 1904 года он встретил флотилию английских рыбачьих пароходиков и подверг ее обстрелу (см. Гулльский инцидент, Доп. I, 640). О дальнейшем следовании эскадры см. Японско-Русская война. 14 мая 1905 года в 1 1/2 часа дня начался бой близ острова Цусимы между эскадрой адмирала Р. и эскадрой адмирала Того. Несмотря на некоторый формальный перевес в тоннах, который, впрочем, с избытком перевешивался быстротой хода японских судов и превосходством их артиллерии, русская эскадра в несколько часов была разбита наголову. Броненосец « «Князь Суворов»», на котором находился Р., через 4 часа после начала боя был потоплен; тяжело раненный в голову и в обе ноги Р. перенесен на миноносец « «Буйный»», откуда было дано знать, что командование передается контр-адмиралу Небогатову. Миноносец « «Буйный»» был сильно поврежден в последующем бою; тогда, утром 15 мая, Р. пожелал перейти на миноносец « «Бедовый»», что и было исполнено. Идя на север к Владивостоку вместе с миноносцем « «Грозным»», « «Бедовый»» был настигнут двумя японскими миноносцами и сдался японцам без боя, между тем как « «Грозный»» вступил в бой и потопил один из японских миноносцев. Вопрос о том, в какой степени виновен Р. в поражении при Цусиме, не может считаться безусловно разрешенным. Служивший под его командой капитан Вл. Семенов (сдавшийся вместе с ним) доказывает, что русская эскадра никуда не годилась; артиллерия на ней была ниже всякой критики, команда, спешно подобранная, не могла сравниться с командой японской; присоединение отряда Небогатова, с еще худшими судами, только ослабило эскадру. Напротив, контр-адмирал Небогатов (см. II Доп., 255) в газетной статье обвиняет Р. в нераспорядительности и в отсутствии плана. В стратегических ошибках обвиняет Р. и капитан Кладо, тоже служивший на его эскадре. В ответном письме («Новое Время», 21 декабря 1905 года) Р. говорит, между прочим, что о дислокации японских сил в Корейском проливе «не знал даже адмирал союзного японцам английского флота, сосредоточивший свои силы у Вей-Хай-Вея в ожидании приказа истребить русский флот, если бы эта конечная цель Англии оказалась не под силу японцам». Эти слова вызвали в Англии взрыв негодования против Р. В русской печати появилось, в 1906 году, несколько статей, выставляющих образ действий Р. в крайне неблагоприятном свете. По возвращении из японского плена, когда зашел вопрос о предании суду виновников поражений, Р. вышел в отставку и сам потребовал суда. 21 - 26 июня 1906 года происходил процесс адмирала Р. и нескольких находившихся под его командой офицеров в кронштадтском военно-морском суде; но они обвинялись не в каких-либо действиях, вызвавших поражение, а только в сдаче миноносца «Бедового». Сам Р. настаивал на том, что хотя он был тяжело ранен и не мог говорить, но находился в полном сознании, когда к нему обратились с вопросом, сдаваться или не сдаваться, и кивком головы вполне сознательно приказал сдаться; за это он признавал себя подлежащим смертной казни. Приговором суда Р. был оправдан.

Сегодня годовщина гибели генерала Романа Исидоровича Кондратенко - одного из героев обороны Порт-Артура в Русско-японской войне 1904-1905 годов.

Русско-японская война не очень часто обсуждается по вполне понятным причинам: имея за плечами несколько веков громких побед, вспоминать о том, как оконфузились на Дальнем Востоке, не хочется.
Действительно, зачем браться за ложку дёгтя, когда мёда в бочке завались? Между тем умалчивая и забывая о проигранном конфликте, мы, тем самым, предаем забвению непосредственных участников маньчжурских баталий.

Совершенно зря забываем.
Поражение государство Российское потерпело отнюдь не из-за повального бегства, пьянства и разгильдяйства своих воинов, тех, кто лицом к лицу встречался с японцами в окопах и зарослях гаоляна. Многим служивым, прошедшим полями Русско-японской, стыдиться нечего: чудо-богатыри. Куда меньше (от общего количества) было не очень толковых господ, куда ж без них - в любой войне есть таковые. Очень печально, что в 1904-1905 годах именно меньшинство умудрилось запороть всё, что только можно, - многие ребятки на высоких постах плоховато справились со своими должностными обязанностями, сведя на нет всё героические поступки остальных. Пожалуй, тут можно узреть некое провидение: Правительство (от самой верхушки) устроило очередную войну «для себя» и Правительство же сделало всё, чтобы само себя наказать. Мнения тех, кому пришлось проливать кровь, спросить забыли как обычно.

Чтобы лучше понять поведение будущего несгибаемого и решительного генерала, стоит познакомиться с его жизнеописанием поближе.
Роман Кондратенко родился в Тифлисе (Тбилиси) в 1857 году. Отец к тому времени успел выйти в отставку в чине майора, и его пенсия позволяла семье сводить концы с концами. Дворяне - это звучит гордо, но совершенно не наполняет желудок. Дабы было чего кушать, младшему сыну с шести лет пришлось посильно подрабатывать: Ромка разносил по тифлисскому базару воду для питья. Невелика получка, но всё в дом (всего же у Кондратенко было 9 братьев и сестёр).
Закаленный с юных лет невзгодами паренёк рано примерил военную форму, пойдя по стопам папеньки. Первым учебным заведением Романа Исидоровича стал Кадетский корпус в Полоцке, куда молодого человека приняли на казённые харчи.

Через шесть лет, в числе отличников боевой и политической подготовки он был зачислен в Николаевское инженерное училище в столице, откуда выпускается в 1877 году в чине прапорщика. Затем последует пара лет жизни в родном Тифлисе. Спокойная служба, которая решительно не радовала молодого командира взвода 1-го Кавказского саперного батальона. Кондратенко страстно желал принять посильное участие в бушевавшем конфликте с Османской империей, но его подразделение так и осталось в тылу.

Не имея возможности тратить кипучую энергию в боях, молодой офицер налёг на учебу. В 1879, уже в чине подпоручика, Роман Исидорович поступает в Николаевскую инженерную академию. Три года как единый миг, и перед нами поручик Кондратенко - блестящий выпускник!
К сожалению, не все «золотые медалисты» попадают в гвардию служить, вот и наш герой засунул свой аттестат и великолепные рекомендации в дорожный чемодан и отправился в Батум. Не очень рядом с городом на Неве, ну что ж поделать. Жив-здоров-умен, значит, пробьётся. За первые два года на черноморском побережье неугомонный инженер разрабатывает план строительства новой системы укреплений вокруг города. Форты, мастерские, вентилируемые казематы, ходы сообщения, пороховые погреба и арсеналы - всё по последнему слову тогдашней фортификационной науки. Защищать свой проект пришлось в столице, с чем наш герой успешно справился, получив за старания чин штабс-капитана и орден Св. Станислава 3-й степени в нагрузку. Но главное, Кондратенко успешно выдержал экзамен на зачисление в Николаевскую академию Генерального штаба. Мечты сбываются?!

Не совсем… Да - очередной ВУЗ за спиной, да - с отличием, да - капитан, однако, последующее назначение в штаб Виленского (нынче Вильнюс) военного округа вершиной службы не назовешь. До 1895 года Роман служит на западе. Капитан (к концу виленской эпопеи полковник) умудряется выполнить огромный объем работы: от возведения новых земляных укреплений вокруг Гродно до написания «Настольной книги офицера» (так и не была завершена). Толковый, не заносчивый штабист успел заслужить полнейшее доверие и уважение к себе сослуживцев, от офицеров до простых солдат. В 1891 году потомственный военный таки выделяет себе время для личной жизни и успевает жениться на Надежде Дмитриевне Потапчиной, дочери полковника, квартировавшего в Бобруйске.

В 1895 году о нём наконец-то вспоминают в Петербурге и назначают на должность начальника штаба Уральского военного округа. Хлебное и не очень пыльное место, которое сверхэнергичному Роману Исидоровичу оказалось решительно не по душе. Он подает прошение о переводе в строевую часть. Неслыханное дело! Однако просьбу удовлетворяют и поручают поминятке командование 20-м стрелковым полком (город Сувалки, Польша).

В 1901 году полк транзитом через Одессу перебрасывают на Дальний Восток. Через два года Кондратенко уже генерал-майор, а чуть позднее ему удается получить должность командира 7-й Восточно-Сибирской бригады, развернутой в Порт-Артуре. Сам город-крепость довольно-таки активно укрепляется (как оказалось, недостаточно активно), и военный инженер стремится внести свою лепту в главную стройку дальних рубежей России.

«Душа обороны Порт-Артура»

Война на Дальнем Востоке ожидалась давно. Еще в ноябре 1895 года Николаю II сообщали, что результаты анализа судостроительной программы Японии непрозрачно намекают на возможность вооруженного столкновения в 1903-1906 годах. Ожидали, но имеющееся время было потрачено бестолково.
Вернемся непосредственно к Порт-Артуру. Весть о начале высадки на берег японских войск в крепости получили утром 23 апреля 1904 года. Новость не стала откровением - война на море велась давно, в том числе и в непосредственной близости к основной базе флота Тихого океана. Начиналась новая фаза разборок на Квантунском полуострове. Ее ждали и активно готовились: Кондратенко привлек все имевшиеся в его распоряжении силы для укрепления системы обороны крепости, даже местных жителей для строительства нанимал. Многое удалось, но чудо не могло произойти - целые годы были безвозвратно упущены, что ж сделаешь за сотню дней?

Еще в 1899 году на подпись Николаю II была предоставлена смета строительства защищенного военно-морского порта. Из всех вариантов по «экономическим соображениям» выбрали самый дешевый. Считалось, например, что у японцев не будет осадной артиллерии калибром более 122 мм. Наверное, когда по Артуру заработали 227 килограммовыми снарядами 11-дюймовые (280 мм) гаубицы автор проекта порадовался, что его в крепости не было.


Мало было дешевизны, так и с реализацией планов никто не торопился. Начало работ стартовало лишь в 1901-м, а первый этап строительства должен был завершиться только через восемь лет… Короче говоря, к февралю 1904-го главная российская база на Дальнем Востоке имела всего 8 стационарных орудий на участке сухопутной обороны, это при длине фронта 22 километра. Думаю, всем очевидно, что этого явно недостаточно. Из построек наличествовали в завершенном виде лишь 1 форт, 3 временных укрепления и 3 батареи. Что-то строилось, но за многие участки даже не брались. Таким Порт-Артур увидел Кондратенко и что смог/успел исправить, с тем и встретил гостей.


Описание плохой готовности крепости к войне может занять не одну страницу, но только лишь плохой устроенностью фортификационных линий дело не ограничивалось. Бардак в командном штате русской армии - это характерная особенность того конфликта в целом, но на фоне осады все противоречия проступают фактурнее. Роман Исидорович де-факто руководил сухопутной обороной города, но де-юре должен был подчиняться как минимум троице вышестоящих ребят. Сам он так говаривал: «В Порт-Артуре нелегко маневрировать силами и оружием, но еще труднее маневрировать между тремя превосходительствами».
Имелись ввиду господа Куропаткин, Стессель и Смирнов. Первый командовал Маньчжурской армией и располагался далече; второй руководил Квантунским укрепрайоном, который быстро прекратил свое существование, третий был комендантом крепости. Вот со Стесселем (в первую очередь) и Смирновым был вынужден взаимодействовать генерал Кондратенко.

Чтобы обрисовать картину взаимных интересов и направлений деятельности высших чинов, упомяну лишь один эпизод из той эпопеи: пока наш герой непосредственно командовал частями при отражении массированного японского штурма, в это самое время генерал-лейтенат Анатолий Михайлович Стессель организовал военный совет из тех людей в погонах, которые на передовую не отправились. Итогом совещания стала бумага, в которой убористо расписали, как все плохо в Порт-Артуре готово к войне… Ну очень важным делом занимались господа-хорошие.

Что же Роман Исидорович? Он в те минуты руководил обороной гор Угловая и Длинная. Причем на первую из высот генерал прибыл в минуты её частичного (с трех сторон) окружения врагом. Этот узел обороны пришлось уступить, как и Панлушанский редут, который, впрочем, тут же отбили в штыковой контратаке. Динную смогли отстоять. После провала штурмовки этой вершины, а ее атаковала целая бригада пехоты, японцы расстреляли полковника Синзоро Тудзуку, за то, что он не смог удержать свои части в частично захваченных окопах - так ценна была эта позиция для атакующей стороны. На четвертый день первого крупного штурма Порт-Артура Кондратенко ввел в бой сводный резерв, составленный из семи десантных рот моряков флота Тихого океана. Появление мужчин в тельняшках стало полной неожиданностью для вражеской пехоты, а их стремительный удар позволил возвратить оборонявшимся три захваченных противником укрепления.

На пятый день штурма японцы пошли в решающую ночную атаку. Кондратенко правильно рассчитал место удара и заблаговременно стянул туда три стрелковых батальона. Вовремя - в полночь около 10 тысяч самураев полезли на редуты. Внезапный удар не удался: строй наступавших был освещен прожекторами и точно накрыт огнем готовых к такому повороту дел батарей. После огневого вала русская пехота поднялась в штыковую. Так описывает происходившее офицер армии микадо Тадаиоси Сакураи: «…началась настоящая свалка: ружья, штыки, кулаки - все было пущено в ход; обе стороны дрались неистово… Капитан Иоши-нага, стоявший впереди на бруствере, был ранен и свалился. Заменивший его капитан Окуба был убит - и так другой, третий, и так не только офицеры, но и солдаты были перебиты почти все… В каждом углублении, в каждом углу или извилине оврага лежали кучи раненых и мертвых… Это была дорога смерти».

Пять дней Кондратенко метался по линии обороны, воодушевляя защитников, которые, позднее, вспоминали: «В Артуре не было места, куда бы он не заглянул, не было высоты, куда бы он не поднялся, чтобы указать, где немедленно должны явиться форты, укрепления, батареи… Генерал Кондратенко для Артура был все: и сила, и душа, и мысль, и дух героизма». Он оставался таковым до самой своей смерти.
После первого штурма (август) японская осадная армия была значительно усилена, но и второй (в сентябре) и третий (в октябре) и четвертый (ноябрь) валы наступления не давали решительного успеха - осажденная крепость держалась, хотя каждая атака уменьшала и без того небольшие ресурсы гарнизона.
Не смотря ни на что Роман Исидорович продолжал воевать с японцами на линии укреплений, а со своими в тылах. Восстановительные работы, переброска мелкокалиберной корабельной артиллерии на передовую, непосредственное управление боем, короткая передышка, и вновь в огонь. Стойкое сопротивление русских вынудило командующего японской осадной армией, генерал-полковника Ноги, сменить тактику. Крепость решили добить измором и систематическими артиллерийскими бомбардировками.

Во время одной из них, 15 декабря 1904 года, 11-тидюймовый снаряд попал в уже поврежденный ранее свод каземата форта № II. Генерал Кондратенко, инспектировавший это укрепление, погиб на месте, как и еще 6 офицеров, в том числе и комендант форта Сергей Александрович Рашевский. Случайный(?) выстрел подвел черту под активной обороной Порт-Артура. Через 20 дней господа-хорошие во главе с генералом Стесселем крепость сдадут…

Если кто-то считает написанное выше плодом тенденциозного подхода, то дадим слово врагам или «нейтралам».
Майор английской армии Норригаарт, всю осаду состоявший наблюдателем при японском штабе пишет вполне однозначно: «Генерал Кондратенко был истинным героем. Совместно с инженер-подполковником Рашевским он составил план обороны и неутомимо работал днем и ночью над сооружением и улучшением укреплений. Вечно живой, он постоянно бывал на позициях, где шел бой, руководил солдатами, ободрял их, разделял с ними тяжелые лишения, всегда готовый прийти на помощь и умело помешать наступлению японцев… Благодаря сильной воле, широким познаниям и большой личной храбрости, он стал душой всей обороны. Кондратенко был кумиром солдат». Это говорит англичанин.

Непосредственные враги, японцы, поставили на месте гибели Романа Исидоровича памятник.


Генерал Кондратенко стал для сухопутной обороны Порт-Артура тем, кем почти стал адмирал Макаров для флота Тихого океана - человеком, способным добывать победы даже в условиях превосходства противника.

Источник .


В русской истории имя этого человека стоит в одном ряду с Нахимовым и Макаровым. Генерал-майор Роман Исидорович Кондратенко прославился тем, что на протяжении десяти месяцев возглавлял оборону осажденного Порт-Артура во время Русско-японской войны 1904—1905 годов. Это имя должно быть особенно дорого жителям Иркутской области, ведь очень многие из них — прямые потомки героев Порт-Артура. Основу гарнизона крепости составляли восточно-сибирские полки и дивизии.

Роман Исидорович Кондратенко родился 12 октября 1857 года в небогатой офицерской семье. Тем не менее он получил разностороннее образование и к началу Русско-японской войны уже сделал заметную карьеру и как инженер, и как военный деятель.

В 1901 году Кондратенко был произведен в генерал-майоры и получил назначение в Порт-Артур. С первых дней войны Роман Исидорович возглавлял сухопутную оборону крепости.

За несколько месяцев генералу удалось сделать то, что планировалось осуществить в течение семи лет. Именно Кондратенко превратил Порт-Артур в грандиозную боевую машину из бетона и стали. Против артурского гарнизона действовала численно превосходящая армия генерала Маресукэ Ноги, располагавшая двумя сотнями тяжелых осадных орудий и имевшая широкие возможности для пополнения сил. Но японские войска несли тяжелые потери, а осажденный Порт-Артур продолжал огрызаться залпами орудий и винтовок, сокрушительными штыковыми атаками. "Никакой штурм не может быть страшным, — внушал подчиненным Кондратенко, — если мы решили до конца выполнять данную нами присягу". Солдаты боготворили своего командира, безоговорочно доверяли ему. Но иную позицию занимало высшее командование крепости.

Измена в штабах

Из телеграммы начальника укрепрайона Порт-Артура генерал-адъютанта Анатолия Стесселя Николаю II. 23 августа 1904 года.

"Начиная с 6 августа и по 10-е неприятель беспрерывно штурмовал фронты крепости. Убыль у нас огромная, особенно в офицерском составе. Но Бог нам помощник, и я имею честь донести Вашему Императорскому Величеству, что все штурмы отбиты; груды тел японцев тысячами трупов кольцами обогнули форты, батареи и укрепления.

Все наши начальники и солдаты — герои. Но и среди достойных есть достойнейшие, и таковы: генерал Кондратенко, полковник Ирман, генерал Смирнов, полковник Третьяков, полковник Рейс и подполковник Иолшин. Прошу благословения и молитвы Вашего Величества и матушек цариц. Стессель.

Согласитесь, трудно поверить, что, отправляя эту телеграмму царю, Стессель уже вынашивал планы сдачи крепости. Однако, это именно так... Средней руки штабист мирного времени, Стессель был совершенно негодным генералом для войны. Его боевые заслуги заключались в разгроме плохо вооруженных китайских повстанцев. В карьере Анатолия Михайловича эта страничка была отмечена орденом, но сильно попахивала мародерством: этот генерал неплохо нажился на грабежах китайских дворцов. Делец по натуре, начальник укрепрайона не брезговал взятками во время строительства фортов Порт-Артура. Естественно, честный и порядочный Кондратенко был настоящей костью в горле. Стессель в душе люто ненавидел Романа Исидоровича, но виду не подавал и вынужден был признавать его заслуги.

Кондратенко же, далекий от каких бы то ни было интриг, видел в Стесселе прежде всего своего непосредственного начальника, а также человека с государственным мышлением, к чему того обязывала должность. Роман Исидорович и мысли не допускал о капитуляции, но прекрасно понимал, что полная блокада не может длиться вечно: рано или поздно иссякнут боеприпасы, кончится продовольствие. 1 октября Кондратенко направил Стесселю письмо следующего содержания:

"В настоящее время, пока Порт-Артур держится, наши неудачи на других театрах войны нельзя еще считать особенно унизительными. Но если к этим неудачам присоединится потеря Порт-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна и наш военный неуспех принимает унизительные для нашего государственного достоинства размеры. Рассчитывать на своевременную выручку Порт-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единственным почетным выходом из такого положения является поэтому заключение теперь, до падения Порт-Артура, мирных условий, которые несомненно можно установить не унизительными для народного самолюбия.

Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрезе с действительностью. Истинное, правдивое верноподданическое донесение могло бы, может быть, устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь государственной власти и лицо, облеченное Царским доверием, не признаете ли, Ваше Превосходительство, возможным, шифрованной телеграммой на имя Его Величества, донести об истинном положении здесь, на Дальнем Востоке".

Письмо это осталось без ответа. Впрочем, возможно, ответ был дан Стесселем в устной форме, однако никаких практических шагов, как известно, за этим не последовало. Бессмысленная дальневосточная бойня продолжалась. В стране с пугающей быстротой вызревала революция. Чтобы не допустить ее, политики все еще надеялись на "громкую победу в маленькой войне", а промышленники жирели на военных заказах. Большая беда, о которой говорил Кондратенко, надвигалась неотвратимо. На горизонте уже маячили Цусима и позорный Портсмутский мир. За горизонтом — мировая война и гибель империи.

Пятьдесят шагов

Итак, в Петербурге никто ничего не предпринимал, чтобы остановить войну, хотя еще было время. Изнемогая от ран и цинги, оборванный, полуголодный гарнизон Порт-Артура под командованием генерала Кондратенко продолжал отбивать японские штурмы. Люди надеялись на Россию. Верили. Ждали. И в тысячный раз отчаянно бросались на врага в штыки...

Кондратенко не теряет присутствия духа. Он чувствует свою ответственность и намерен сражаться до последнего.

В случае истощения снарядов у нас остаются патроны, а после истощения запасов патронов остаются штыки. Таким образом, средства для обороны с врагом еще далеко не все исчерпаны. По данным крепостного интендантства, запасов продовольствия может хватить до 1 января 1905 года, каковой срок и следует пока считать предельным сроком обороны... Японцы начали весьма энергично продвигаться вперед осадными работами. Особенно упорно продвигались они к форту 2, к которому подошли ходами сообщения на 50—60 шагов. В числе осадных батарей противника появились батареи из гаубиц или мортир 11-дюймового калибра (279,4 мм, Ко), наносящие сильный вред как стоящему в гавани флоту, так и казематированным постройкам на фортах и батареях...

Полсотни шагов до форта N 2 японцы смогли преодолеть только через три месяца, когда их 11-дюймовки превратили некогда монолитные стены русской крепости в уродливое нагромождение бетонных глыб, а взрывы подземных фугасов исказили очертания сопок. Но не отчаянная храбрость нападавших и не опустошения, производимые осадной артиллерией, позволили японцам захватить ключевой русский форт. Крепость продержалась бы еще, по крайней мере, до названного предельного срока обороны, если бы не предательство порт-артурского начальства. И если бы не куда более страшное предательство некоторых царских политиков, которые палец о палец не ударили, чтобы успеть заключить достойный мир с Японией, как предлагал Кондратенко. Этим они сделали оборону Порт-Артура бессмысленной, а гибель тысяч его защитников — напрасной.

Вечером 2 (15) декабря 1904 года генерал Кондратенко прибыл на форт N 2. Японцы немедленно начали бомбардировку форта тяжелыми 11-дюймовыми снарядами. Один угодил в каземат, где в тот момент находились Кондратенко и сопровождавшие его офицеры. Страшный взрыв погубил всех... Что это — шальное попадание, роковая случайность войны? Нет! Достоверно известно, что японцам кто-то сообщил, что генерал выехал на передовую. По одной из версий, этим "кем-то" был генерал Александр Фок, предавший Кондратенко с благословения Стесселя. По другой — сам Стессель. По третьей — кто-то из штабных офицеров, присутствовавших при отправке Кондратенко на позиции. Разгадка этой тайны, возможно, кроется в архивах японской разведки. Но такие архивы не открываются даже через сто лет...

Всего через 18 дней после гибели генерала крепость была сдана неприятелю.

Беспамятство

В 1905 году, вскоре после окончания войны, прах Романа Исидоровича Кондратенко был перевезен в Санкт-Петербург и торжественно захоронен в Александро-Невской лавре. В честь доблестного генерала был установлен обелиск в Николаевском инженерном училище. Именем Кондратенко были названы корабль Балтийского флота и 25-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, который после войны дислоцировался в Иркутске. На карте Владивостока появился полуостров Кондратенко.

После прихода к власти большевиков и революционных потрясений, русский генерал, "душа обороны Порт-Артура", как и многие другие герои России, был предан забвению. 25-й стрелковый полк расформировали. Эсминец пустили на металлолом. Фамильный склеп в Александро-Невской лавре был разграблен и уничтожен, а обелиск — снесен.

Есть достойный наследник

20 сентября исполнится 130 лет со дня открытия Иркутского юнкерского училища. Его выпускники сражались под командованием Кондратенко в осажденном Порт-Артуре. Его учебные корпуса находились по соседству с прославленным 25-м полком. И юнкерское училище, и порт-артурская дивизия Кондратенко комплектовались в основном сибиряками, уроженцами Иркутской губернии.

В 1995 году Иркутский военный авиационно-инженерный институт, который располагается на месте бывшего юнкерского училища, официально принял на себя традиции своего предшественника и его отличительный знак — георгиевский эмалевый крест. Наверное, было бы логичным и правильным присвоить имя выдающегося русского военачальника, генерал-лейтенанта Кондратенко этому знаменитому военному вузу современной России. Скрепить разорванную революционными потрясениями боевую традицию нашей армии и увековечить имя героя в поколениях выпускников-иркутян.

"Никакой штурм не может быть страшным, если мы решили до конца выполнять данную нами присягу" — эти слова Романа Исидоровича Кондратенко могут стать достойным девизом ИВАИИ.

Источник - Андрей Давыдов

. Источник: т. 13: Кобленц - Круз, с. 101-105 () Другие источники : МЭСБЕ : ЭСБЕ


Р. И. Кондратенко в 1881 г.

КОНДРАТЕНКО, Роман Исидорович, воен. инжен. и ген. шт. г.-л., герой обороны П.-Артура, род. 30 снт. 1857 г., воспитывался в Полоцкой воен. гимназии, в Ник. инж. уч-ще, в Ник. инж. ак-мии и в Ник. ак-мии ген. штаба. Начав строев. службу в 1-м Кавказ. сап. б-не (1877 г.), К. служил затем воен. инж-ром: в Чорохской инжен. дистанции (1880) и в Михайловском (Батумском) креп. инжен. упр-нии (до 1883 г.), где составил проект Михайловской кр-сти и для защиты этого проекта б. командирован в гл. инж. упр-ние (до 1885 г.). По окончании этой ком-ровки К. поступил на старший курс Ник. ак-мии ген. шт., окончив к-рую, б. назн. в штаб Вилен. воен. округа, где для практики командовал ротой; оттуда б. переведен в упр-ние Минской местной бригады (1888 г.); в 1891 г. командовал (для ценза) б-ном 119 пех. Коломен. п., а в 1895 г. б. назначен командиром 20-го стрелк. п., с к-рым в 1900 г. совершил поход на Д. Восток для участия в подавлении боксер. восстания в Китае. Однако, в воен. действиях ему принять участия не пришлось. Произведенный в г.-м., К. б. назн. дежур. ген-лом штаба Приамур. воен. округа, а перед началом рус. яп. войны получил в команд-ние 7-ю В.-Сиб. стрелк. бр-ду (в П.-Артуре), развернутую затем в д-зию. В должности ком-щего ею К. и провел всю осаду П.-Артура, при чём, по словам приказа по в. в. 20 мрт. 1906 г., «явился примером самоотвержения, неустанной энергии, истинных знаний, искусства и высокой воинской доблести». Этот взгляд, официально закрепленный, разделяется всеми биографами К. Мало кто из соврем. рус. воен. и общественных деятелей удостаивался такого множ-ва самых лестн. отзывов и высоких похвал, как К. В период мира он рисуется прежде всего большим тружеником: работает не только в урочные часы, но сколько требует дело, - по праздникам, по ночам. Большая личная скромность была причиной того, что все его усиленные труды долго проходили незамеченными, и только война ярко их выдвинула. Строгий в вопросах дисциплины, требоват-ный в интересах дела, он проявлял в отношении подчиненных большую мягкость в обращении и заботливость о их нуждах. Так, еще в бытность ком-ром роты, он устраивал для н. чинов её, желавших учиться грамоте, приватные занятия у себя на дому и вел эти занятия очень успешно, а когда, назначенный ком-ром 20-го стрелк. п., плыл с полком на пароходе в Китай, то организовал в пути солдат. беседы и лично объяснял солдатам историю и значение мест, через к-рые проходил пароход. Боевая деят-сть К. началась в П.-Артуре с того момента, когда ген. Стессель, сохранив за собой общие обяз-ти к-данта, назначил его на должность нач-ка обороны всего сухопут. фронта кр-сти. Положение последней в это время было критическим: многие сооружения еще не начинали строить, другие еще не б. окончены, а на вооружении сухопут. фронта стояло всего 8 ор. Но к 20 фвр., когда г.-л. Стессель произвел объезд кр-сти и общий осмотр работ, П.-Артур стал неузнаваем: это был уже укрепл. пункт, атака к-раго открытой силой была делом не легким. «За 24 дня б. сделано столько, сколько в мирн. время не сделали бы в полгода. Глав. виновником этой метаморфозы, - говорит официал. история войны, - душой её был нач-к 7-ой В.-Сибир. стрелк. бр-ды, г.-м. К., благодаря неутомим. энергии и поразит. работоспособности к-раго удалось достигнуть блестящ. результатов в такой коротк. срок». По словам той же истории, К. достиг такого резул-та только тем, что он «просто ездил по кр-сти, указывал, что нужно сделать, и заставлял делать; нет одного материала - заменяет его другим; нет наемн. рабочих - дает рабочих от войск; нет перевозоч. средств - отпускает полков. двуколки; может помочь ген. Стессель - идет к нему; если можно достать что-либо у ком-ра порта - просит его; он не допускал никаких проволочек, вникал в каждую мелочь, а главное - неотступно следил за всеми работами, всех сам подбодрял и подгонял». Наблюдая непосред-но за работами в кр-сти, К. уделял много времени и внимания и работам по укр-нию передов. Цзинь-чжоуской позиции, ему не подчиненной, оказывая лицам, руководившим там работами, громад. содействие присылкой нужных материалов из П.-Артура и обсуждением разл. вопросов на месте. Посещая ежедневно креп. форты, К. разъяснял к-дантам их прямые обязанности, из коих первой была «никогда не сдавать форт». Первые 4 мес. войны прошли в безостановоч. работах по усилению кр-сти; в конце апр. и начале мая начались первые боев. столк-ния; 13 мая пала Цзиньчжоуская позиция, а последовавшие затем действия, вплоть до 17 июля, сводились к обороне позиции, занятой нашим передовым отрядом, по инициативе К., в 19 верстах от П.-Артура. К. успевал не только следить за работами по усоверш-нию оборонит. сооружений и ближайших к кр-сти передов. позиций (Дагушань), но и руководить действиями прав. фланга передов. отряда, куда б. высланы части из его д-зии. Под его же влиянием позиция передового отряда б. нами удержана после боя 13 июня, что дало возможность отсрочить осаду кр-сти еще на месяц. 20 июня здесь произошел успешный для нас бой, в к-ром К. лично руководил прав. флангом, выказав большое мужество, спокойствие и распорядит-сть. 17 июля началась осада кр-сти, и здесь изо дня в день значение К. в деле обороны стало еще более выясняться. Одним из первых распоряжений его было усиление г-зонов гор Дагушаня и Угловой, упорной обороной к-рых он надеялся выиграть время. Неудачный бой 17 июля на Волчьих горах произвел на г-зон плохое впечатление. Желая рассеять его, К. отдает 23 июля приказ по войскам сухопут. обороны, в к-ром в самых простых выражениях разъясняет, что причиной нашей неудачи на Волчьих горах явилось прежде всего большое превосх-во в силах непр-ля над нами: «Нас было 17 т., а прот-к - втрое сильнее, - у него было 50 т.; мы имели только полевую арт-рию, прот-к же имел, кроме полевой, еще и осадную». Затем он указываст, что с отходом к кр-сти наше положение знач-но улучшилось, объясняет значение и силу фортов и долговрем. укр-ний, бетон. казематов, орудий креп. и мор. арт-рии и дает указания, как поступать при штурме. «Никакой штурм, - заканчивает К., - не м. б. страшным, если мы решимся до конца выполнить данную нами присягу». Бои за передов. позиции начались в конце июля, а с 6 авг. началось 1-е бомбард-ние и затем произошел 1-й общий штурм кр-сти. К. проводил на позиции целые дни, лишь поздней ночью возвращался к себе домой, а с рассветом уже снова объезжал войска. 8 авг. он провел весь день на сев. фронте кр-сти, где положение было угрожающим, и лично руководил обороной укр-ний этого фронта. К веч. наступило сравнит. затишье, и г.-л. Стессель решил им воспользоваться, чтобы пополнить ряды и запасы, о чём и сообщил запиской к-данту. В этой же записке г.-л. Стессель писал: «В д. Паличжуан двинуты 2 роты и с ними К. Его не надо посылать с отдел. ротами. Потеря его незаменима». Не довольствуясь этим, г.-л. Стессель послал телефонограмму самому К., с убедит. просьбой не ходить лично в д. Паличжуан. Такое опасение за жизнь нач-ка сухопут. обороны говорит о том значении, к-рое имел К. для обороны кр-сти уже в самом начале её. Чрезвычайно характерен ответ К. на эту телефонограмму: «В телефонограмме, наверное, перепутали одно слово; надо читать - „я выслал 2 р.“, а передали, вероятно, „я выезжаю“. Я всё время нахожусь, вследствие сильного арт. огня, в блиндаже Кладбищенской импани». Блестяще отбитый 5-днев. штурм кр-сти сильно поднял дух её г-зона, и в нём утвердилась уверенность в конеч. удаче обороны. К. пользуется этим и быстро приводит в исполнение ряд мер, способствующих дальнейш. обороне. Так, заметив в предыдущ. боях слабость орудий атакован. фронта, он решает усилить его за счет арт-рии др. фронтов и, кроме того, просит ком-щего эс-дрой о присылке орудий с судов; заметив больш. значение ручн. гранат при штурме, он образует особую команду из сапер, моряков и арт-ристов, к-рая энергично взялась за изготовление таких гранат по неск. тыс. в день; недостаток пулеметов заставил К. отыскать в старом кит. арсенале старые орудия и приспособить их в качестве противоштурмовых. По примеру нач-ка и другие стали изыскивать новые способы борьбы: кап. 26-го п. Шеметило предложил использовать запас ружей Манлихера, связывая их по 5 в одном станке и образуя, т. обр., нечто вроде митральезы; он же предложил применять силки в качестве препятствий штурму; лейт. Подгурский изобрел особую шаровую мину, скатывавшуюся к непр-лю и производившую при взрыве большой эффект; один воен. инж-р предложил применение к.-апрош. работ; сапер Дебагорий-Мокриевич изобрел особую метат. гранату для освещения местности; поруч. Никольский, кап. Гобято и др. применили свои знания для устройства метат. мин и отливки арт. снарядов. Словом, работа закипела, и ко 2-му штурму в снт. кр-сть встретила яп-цев с нов. силами и надеждами, и штурм на Высокую гору б. отбит. Дух г-зона всё подымался. Казалось, и сам К. был спокоен и полон надежд на успех, но в действ-ности было не так: вести, доходившие в кр-сть о Манчжурской армии, отступившей к Телину, а также медленное снаряжение 2-ой Тихоокеан. эс-дры, с одной стороны, а с другой - малый запас в кр-сти арт. снарядов, быстрое истощение жизн. запасов, развитие болезней и, наконец, появление в средине снт. новых грозных врагов в виде 11-дм. гаубиц, разрушавших своды укр-ний с одного попадания наводили К. на мысль, что выручки от ген. Куропаткина или адм. Рождественского ждать нельзя, что японцы овладеют кр-стью раньше, чем придет помощь. Капитуляции К., вероятно, не допускал, и чтобы предупредить падение П.-Артура, а с ним и захвата японцами всего Квантуна, он пришел к мысли, что исход один: заключение мира с удержанием за нами П.-Артура, а затем энергич. подготовка к новой войне. Решив это, он 18 снт. пишет г.-л. Стесселю след. замечат. письмо: «В наст. время, пока П.-Артур держится, наши неудачи на др. театрах войны нельзя еще считать особенно унизит-ными. Но если к этим неудачам присоединится потеря П.-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна, и наш воен. неуспех принимает унизит-ные для нашего госуд. достоинства размеры. Рассчитывать на своеврем. выручку П.-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единств. почетн. выходом из такого положения является, поэтому, заключение теперь, до падения П.-Артура, мирных условий, к-рые несомненно можно (до падения П.-Артура) установить не унизит-ными для народ. самолюбия. Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрез с действ-ностью. Истинное, правдивое верноподданническое донесение могло бы, м. б., устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь госуд. власти и лицо, облеченное Царск. доверием, не признаете ли, ваше прев-ство, возможным, шифрованною телеграммою на имя Его Вел-ва, донести об истин. положении здесь, на Д. Востоке. Наст. письмо мною писано только в виду пост. сердеч. отношения вашего прев-ства ко мне и моей глубокой уверенности в необходимости такого шага для блага родины». О существовании этого письма в кр-сти никто не знал, а К. по-прежнему каждый день объезжал позиции, во всё сам вникал и, видимо, был бодр и бодрил других. Никогда он не говорил о том, что выручка скоро придет, а когда его спрашивали прямо, советовал надеяться на самих себя. Не обманываясь сам, он не вводил в обман и своих подчиненных и, не открывая своих мыслей, чтобы не смущать слабых, старался пробудить в них лучшие чувства любви к родине и исполнения своего долга. С этой целью он отдал 25 снт. прекраснейший приказ: «Прошу нач-ков участков обратить внимание ротн. ком-ров и разъяснить н. чинам, что упорная оборона кр-сти, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным госуд. значением П.-Артура, как места пребывания наместника Е. И. В. на Д. Востоке. Упорная оборона до послед. капли крови, без всякой даже мысли о возм-сти сдачи в плен, вызывается, сверх того тем, что японцы, предпочитая сами смерть сдаче в плен, вне всякого сомнения, произведут в случае успеха общее истребление, не обращая ни малейш. внимания ни на Красный Крест, ни на раны, ни на пол и возраст, как это было ими сделано в 1894 г. при взятии П.-Артура. Подтверждением изложенного м. служить пост. стрельба их по нашим санитарам и добивание наших раненых, - случай, к-рый имел место даже 22 сего снт. при времен. занятии Сигнальной горы. Вследствие весьма важного значения П.-Артура, не только Государь и вся наша родина с напряженным вниманием следят за ходом обороны, но и весь мир заинтересован ею, а потому положим все наши силы и нашу жизнь, чтобы оправдать доверие нашего обожаемого Государя и достойно поддержать славу рус. оружия на Д. Востоке». Приказ этот б. прочитан н. чинам на всех позициях и произвел на них сильное впечатление. Дух г-зона не только не падал, а всё рос. Между тем, подступы япон. траншей подходили к фортам всё ближе. К средине окт. они подошли ко рвам фортов, и с этого момента защит-ки кр-сти отделялись от врагов лишь толщиной бр-вера и шириной рва. Такая близость требовала большого напряжения в службе на укр-ниях, а между тем, г-зон всё уменьшался, запасы оскудевали, пища стала плохой, развивалась цынга, дизентерия и др. болезни. К. по-прежнему каждый день бывал на фортах, беседовал с оф-рами, заходил в блиндажи солдат и всеми силами старался облегчить их трудную службу. Особенно тяжело было раненым, для излечения к-рых требовалось хорошее питание. К. посылал улучшенную пищу из своих запасов. 15 нбр. начался штурм Высокой горы. Понимая, что падение её прежде всего тягостно отзовется на судьбе нашей эс-дры в гавани, К. прикладывал все средства к удержанию горы: он сменял уставшие части г-зона свежими и беспрерывно присылал новые резервы. Когда же выяснилось, что г-зон потерял за 7 дн. около 5 т. бойцов, и что дальнейшая убыль отзовется вредно на общем успехе обороны, К. прекратил требование частей с других фронтов на усиление Высокой горы, и она б. уступлена японцам. Между тем, на фортах атакованного фронта японцы продолжали мин. работы под бр-верами фортов. Ожидая взрыва бр-веров, К. принимал меры для упорн. обороны внутри фортов: во двориках фортов б. построены траншеи с препятствиями впереди, а г-зон их усилен. 2 дкб. днем К. объезжал позиции, а перед вечером решил объехать запад. фронт кр-сти и уже садился на коня, как с вост. фронта его известили, что на ф. № 2 японцы вытесняют из галереи за рвом форта стоявших там наших стрелков. Он решил ехать на форт, чтобы лично ознакомиться с положением его. По-видимому, его прибытие на форт б. замечено японцами, т. к. он, обходя форт, здоровался с людьми, а те ему громко отвечали. Едва он кончил осмотр и вошел в офицер. каземат, как японцы начали обстреливать форт из 11-дм. гаубиц. Было выпущено всего 10 снарядов и последний из них попал в каземат, разорвался внутри его и убил К. и 8 оф-ров.

Р. И. Кондратенко в 1881 г.

Его смерть произвела на г-зон потрясающее впечатление. Оно вполне отразилось в приказе г.-л. Стесселя от 3 дкб. 1904 г.: «День 2 дкб. есть день печали для нас, защитников кр-сти. В 9 ч. в. на ф. № 2 убит бомбой наш герой, наша гордость - ком-щий 7-ой В.-Сиб. стрелк. д-зией г.-м. К.». Действ-но, помимо чисто воен. заслуг в деле обороны, К. все знали и любили как человека «с сердцем необыкновенно мягким», «бескорыстного, великодушного и самоотверженного», «своею душевн. чистотой будившего в подчиненных те благородные струны, к-рые двигают людей на великие дела». Все знавшие К., сталкивавшиеся с ним в разные эпохи его жизни и деят-сти, прежде всего поражались его свойствами общечеловеческими. Мягкость сердца, отзывчивость к беде и нуждам ближнего, - вот качества, замеченные в К. еще в бытность его ротн. ком-ром и красной нитью проходившие через всю его жизнь. Каким К. б. капитаном, таким он и умер уже на склоне лет в долж-сти нач-ка д-зии. Мягкость, отзывчивость и гуманность не были показн. каствами его характера, демонстрировавшимися ради популярности, а были ему действ-но врождены, культивировались им, не заглохли до конца его дней, а, наоборот, именно под конец проявились в полн. объеме и справедливо создали в памяти народа образ «прекрасной души человека». Наряду с этими чертами характера К., бросалась в глаза простота в обращении с младшими и отсутствие какого-либо подобострастия по отношению к старшим. Он не любил строго официал. отношений и обращений, часто заменяя устаноновленную форму простым письмом или запиской, в к-рых официал. титулование заменялось просто именем и отечеством, а сухая подпись смягчалась любезн. приветствием. Но этот простой, дружеский тон с подчиненными никогда не порождал никакой фамильярности со стороны младших, а, наоборот, вселял в них особое к нему почтение и любовь. Поэтому малейшее выраженное им желание принималось как приказание и исполнялось немедленно. Особенно любовно относился К. к н. чинам. Всегда приветливый, он ободрял их или добр. словом в трудные минуты или поощрял, награждая крестом лично тотчас после боя, или вдохновлял собств. примерами. Т., напр., в одном из боев на Зеленых горах, когда нек-рые наши роты под сильн. огнем прот-ка дрогнули и отошли, К. бросился вперед, неск. словами вдохнул в отступавших мужество, увлек всех за собой и возвратил потерянную позицию. Но лишь кончился бой, он, сумевший в одно мгновение подчинить своей воле застывшую энергию, превратился снова в доброго отцаком-ра, отдыхающего у одного костра со своими солдатами со словами: «Ну, ребята, теперь ложись и кури». Вследствие такого близкого соприкос-ния с н. чином, жизнь и психология солдата б. ему хорошо известны. Вот почему в серьез. моменты К. всегда являлся на позиции, где шел бой, и вовремя умел поддержать и нравств. и физич. силы солдата: вовремя его наградить, ободрить и накормить. Относясь ко всем ровно, он с самого начала обороны способствовал сближению разрозненных частей г-зона и сумел направить всех к одной дружной общей работе. В этом именно его величайшая заслуга и в этом весь секрет продолжительной и мужественной обороны. Моряки и сухопутные нашли в нём то звено, к-рое связало их столь прочно, что в окт. они уже окончательно слились. Он был тем цементом, к-рый спаял отдельные частицы в одно крепкое целое. Образовался бетон нравственный, более крепкий, чем бетон каких угодно фортов. И по мере того, как японцы разрушали скелет крепости - её укрепления, в её теле - гарнизоне - развивались прекраснейшие качества высок. духа доблести и самопожертвования. Поистине, укр-ния были скелетом кр-сти, г-зон - её телом, а К. душой этого тела. И как только отлетела душа, стало разрушаться тело и один за другим отпадали члены его. 4 дкб. ген. К. и убитые вместе с ним его сподвижники б. погребены на кладбище у б-реи Плоского мыса, а кладбищу б. присвоено именование «Романовского». По окончании войны гроб с телом К. б. перевезен через Одессу в Спб., где 25 снт. 1905 г. с особо торжествен. церемонией погребен на кладбище Александро-Невской лавры. Для увековечения памяти К. в войсках Государь Император повелел: 25-му В.-Сиб. стрелк. п. именоваться впредь «25-м В.-Сиб. стрелк. г.-л. К. п.». Затем один из наших новых минных кр-ров б. назван именем покойного. Чинами инж. к-са б. собран капитал около 5 т. руб., %% с к-раго выдаются в виде премии «имени г.-л. Р. И. К. и воен. инж-ров и оф-ров инж. войск защитников П.-Артура» одному из оф-ров дополнит. курса Ник. инж. ак-мии за лучший проект по фортификации. Спб. город. дума учредила 3 стипендии имени К. в мужск. классич. гимназиях и реал. уч-щах, а также присвоила наим-ние «в память Р. И. К.» 5 город. начал. уч-щам. Общ-вом взаимопомощи полочан образована при Полоцк. кад. к-се стипендия имени Р. И. К., к-рая выдается по присуждению общего собрания Вилен. отдела. Общ-во взаимопомощи приказчикам гор. Харькова также учредило стипендию имени Р. И. К. в Харьков. торг. школе. В Спб. дамское общ-во основало приют-школу в память Р. И. К. для призрения и приготовления малолет. дочерей недостат. оф-ров для поступления в институты и др. учебн. зав-ния. Памятники ген. К. поставлены: в Спб., на кладбище и в Георгиев. зале Ник. инж. уч-ща, в Сувалках, в 20-м стрелк. п., и в Полоцке, в кад. к-се. (А. Г. Овчинников , Народный герой Р. И. К.; Боевое завещание К., «Воен. Голос» 1906 г. № 175; В. Миткевич и Д. Дубенский , Р. И. Кондратенко, Спб., 1908; А. Г. Овчинников , Письма Р. И. К. к жене и брату, «Братск. помощь» 1906-07 гг.; Оборона Квантуна и П.-Артура, работа в.-истор. к-сии, Спб., 1910).

Рома́н Иси́дорович Кондрате́нко (30 сентября (12 октября) 1857 года , Тифлис - 2 (15) декабря 1904 года , Порт-Артур) - русский генерал-лейтенант (посмертно), военный инженер, герой обороны Порт-Артура .

Биография [ | ]

Роман Кондратенко родился в семье бедного дворянина , отставного майора, жившего в Тифлисе . Семья существовала на небольшую пенсию отца. Благодаря помощи старшего брата, перебравшегося в Петербург, он был определён на учёбу в Полоцкую военную гимназию на казённый счёт. Закончив её в 1877 году в числе лучших выпускников, стал юнкером Николаевского инженерного училища в Санкт-Петербурге, располагавшегося, как и Инженерная академия, в бывшем дворце Павла I .

По окончании курса, был по 2-му разряду произведён 23 июня 1877 году в прапорщики в 1-й Кавказский саперный Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича Старшего батальон. Не прибывая к батальону, 25 августа 1877 года прикомандирован по воле начальства к Кавказскому запасному саперному батальону; по расформировании последнего, в октябре 1878 года откомандирован в свой батальон; в том же году произведен в подпоручики.

В 1882 году, по окончании полного курса наук в академии по 1-му разряду назначен в распоряжение начальника инженеров Кавказского военного округа ; переведен в военные инженеры и назначен в распоряжение начальника Чарохской инженерной дистанции.

В 1883 году прикомандирован к Главному инженерному управлению ; в 1884 году произведен в капитаны и награждён орденом Святого Станислава 3-й степени ; зачислен в старший класс Николаевской академии Генерального штаба .

В 1886 году, по окончании курса наук в академии по I разряду, причислен к Генеральному штабу и назначен на службу в Виленский военный округ ; в том же году переведен в Генеральный штаб с назначением старшим адъютантом штаба 4-го армейского корпуса .

В 1891 году назначен старшим адъютантом штаба Виленского военного округа. В 1892 году за отличие по службе произведен в полковники и награждён орденом Св Станислава 2-й степени ; временно исполнял должность окружного генерал-квартирмейстера .

В 1893 году назначен штаб-офицером для поручений при штабе Виленского военного округа. В 1895 году награждён орденом Св. Анны 2-й степени и назначен сперва начальником штаба войск Уральской области, а через месяц - командиром 20-го стрелкового полка . В 1899 году награждён орденом св. Владимира 4-й степени .

Существует версия , что обстрел японцами форта № 2 из крупнокалиберных орудий во время пребывания там Кондратенко не был случаен и был вызван сознательным предательством кого-то из сторонников сдачи крепости.

По мнению ряда исследователей, смерть Кондратенко предопределила судьбу крепости . 5 января Порт-Артур был сдан генералами Стесселем и Фоком , несмотря на возможность дальнейшей обороны.

Награды [ | ]

Память [ | ]

Японский памятник на месте гибели Кондратенко (надпись на памятнике: «Место гибели русского генерал-майора Кондратенко»

  • В 1907 году над могилой Р. И. Кондратенко была сооружена мемориальная часовня, внутри которой находился огромный мраморный киот с иконами и множество серебряных венков. Ажурная металлическая часовня была освящена 12 августа 1907 года. В годы советской власти она, как и большинство часовен